До последнего слова  - Тамара Айленд Стоун

– Да нет, я просто разнервничалась.

– Понимаю, – говорит он. – Я тоже.

– Ты? – не веря своим ушам, переспрашиваю я. – Но почему? У тебя же это не в первый раз.

– С тобой – в первый.

Беру его лицо в ладони и целую, закрыв глаза. Его ласка избавляет от недобрых мыслей, и я сполна наслаждаюсь ею. Заставляю себя думать лишь о нем одном, сосредоточиться на том, что он делает, и со временем это становится гораздо проще.

Он целует меня в ключицы, потом опускается на грудь, потом на живот, и меня охватывает приятная дрожь. Когда он наконец приникает губами к моим, я отвечаю на его поцелуи, стараясь дать себе полную свободу, как тогда в бассейне. Наши бедра слились, и мне не верится, что близость может быть такой приятной.

Я не ожидала, что мы будем столько разговаривать. Но он без конца спрашивает, как я себя чувствую, и звук его голоса помогает мне вернуться к реальности, когда мысли уносят меня далеко-далеко.

– Ты как, в порядке? – спрашивает он.

Ласково обвожу пальцем его нижнюю губу.

– Ага. Я не просто в порядке – все гораздо лучше.

– Боюсь сделать тебе больно.

– Нет, не переживай. Ты восхитительный.

– Не знаю, как ты, а я в восторге от этого нашего «не пойми чего».

Улыбаюсь в ответ:

– Я тоже.

Он сплетает наши пальцы, и, к моему удивлению, даже такое простое движение только укрепляет нашу близость.

После того как все закончилось, мы еще долго лежим на диване лицом к лицу, болтаем, смеемся и гадаем, запирался ли в этой комнате кто-нибудь так же, как мы.

– Ну не знаю, – шутливо говорю я, перебирая его пальцы. – По-моему, как ключник ты слишком злоупотребляешь своими привилегиями!

– Во всем виноват диван! Я же тебе говорил, что он невероятно вдохновляет!

Складываюсь пополам от смеха.

– Боюсь, я уже никогда не смогу смотреть на него так же, как раньше.

– Ага! – поморщив нос, подтверждает Эй-Джей. – Пожалуй, в реквизитную его теперь вряд ли заберут.

– Ну еще бы! – задыхаясь от смеха, вторю я. – Это даже представить себе сложно.

Снова целую его, чувствуя себя невероятно живой и совершенно нормальной – такого я еще не испытывала. Мне не терпится пройтись по школьным коридорам с Эй-Джеем за руку, поцеловать его перед началом очередного урока. Узнать его. По-настоящему узнать. А еще очень хочется, чтобы он узнал меня.

Несколько ламп, которые мы оставили включенными, отбрасывают на стены мягкие отсветы, а я задумываюсь о всех тех листках бумаги, которые висят вокруг нас, о любви, боли, страхе и надежде, описанных на них. Мы окружены словами. И это лучше всего на свете, потому что я по уши влюблена в эту комнату, в людей, которые сюда заглядывают, в ее стены – во все. И в особенности в этого парня рядом со мной.

По-прежнему понятия не имею, где Кэролайн обедает. Однажды я прямо спросила ее об этом, и она ответила уклончиво: «Бывает по-разному». А когда я спросила, неужели ей больше нравится есть одной, она сказала: «Иногда». Поэтому вряд ли я сегодня увижу ее в столовой. Но на всякий случай все равно останавливаюсь на пороге и оглядываю комнату.

Я так и не смогла отыскать подругу в школе. Утром мы не встретились у шкафчиков, но после случившегося вчера между мной и Эй-Джеем меня переполняют эмоции, и мне не терпится поделиться своими чувствами с Кэролайн. Я бы и не познакомилась с ним и с другими Поэтами, если бы не она.

Вот только где ее носит?

«Восьмерка» уже уселась за нашим излюбленным столиком. Алексис и Кейтлин по одну сторону, а Оливия и Хейли – по другую. Оливия отодвигается, освобождая мне место на скамейке.

– Ты что, на диету села? – спрашивает она, когда я опускаюсь рядом. В замешательстве поднимаю на нее взгляд, но тут она показывает на пустое место на столе напротив меня. – Где твой обед?

– Я не особо голодна, – говорю я, хотя это не совсем правда. Скорее, я слишком воодушевлена и взволнована, чтобы есть.

– Чем сегодня займемся? – интересуется Оливия. – Что-то пока не слышно ни о вечеринках, ни о еще чем-нибудь веселом.

– Вот-вот, – поддерживает Кейтлин, отпивая глоток газировки. – Тоска зеленая.

– Слушайте, у меня есть идея, – говорит Алексис, а потом кладет локти на стол и обводит нас взглядом. – Мои родители собрались уезжать. Приходите в гости. Мы уже сто лет не устраивали никаких посиделок! – Замечаю, как поднимаются брови Хейли, которая в этот момент с аппетитом ест свой салат.

– Я за! – восклицает Оливия.

– Я тоже, – вторит ей Кейтлин.

– Почему бы и нет? – говорит Оливия. А потом воцаряется тишина. Все смотрят на меня.

Я и не думала, что мне так скоро представится шанс рассказать девочкам правду, но это именно он. Трижды впиваюсь ногтями себе в шею и набираю полные легкие воздуха.

– Сегодня не могу. У меня другие планы.

Алексис даже не пытается скрыть изумления в голосе.

– Что, серьезно? Идешь на страстное свидание? – шутливо спрашивает она и отпивает воду из своей бутылочки.

– Честно сказать… да.

Все тут же поворачиваются ко мне. Кейтлин отодвигает свою газировку, Оливия кладет сэндвич обратно на тарелку, а у Хейли от изумления отвисает челюсть.

– С кем же? – спрашивает Алексис, округлив глаза.

Трижды пробегаю пальцами по краю скамейки.

– С Эй-Джеем Олсеном.

Кейтлин начинает хохотать, а Алексис переспрашивает:

– С кем, с кем?

Остальные недоуменно переглядываются и кивают, показывая, что тоже совершенно не понимают, о ком речь.

– Погодите, – произносит Оливия. – Я же его знаю. Мы с ним в одной группе по английскому. – Она поворачивается ко мне. – Ну, знаю – это сильно сказано. Болтать он не любит. Я знаю, как он выглядит, только и всего.

– Серьезно? – окинув меня изумленным взглядом, спрашивает Кейтлин, которая все никак не может успокоиться. – Ты встречаешься с Эндрю Олсеном? Ты нас ра-ра-ра-разыгрываешь! – Она шумно хлопает ладонями по столу, хихикая над собственной шуткой. – Н-н-н-не может этого быть! – Она обводит взглядом всех нас, а я смотрю на нее безотрывно. Ладони сжимаются в кулаки.

– Девочки, вы наверняка помните Эндрю. Мы вместе учились в начальной школе! – Судя по кивкам, все его действительно вспоминают. Кейтлин начинает петь ту идиотскую песню из «Чипа и Дейла», а потом тыкает Алексис кулаком. – Ты же помнишь того мальчонку? Он так заикался, что даже имени своего выговорить не мог.

– Кейтлин. Прекрати. Сейчас же, – выговаривает ей Алексис. На моей памяти она никогда так с ней не разговаривала. С Кейтлин вообще никто так никогда не разговаривал.